Теперь нам предстоит перейти к третьей основной психической
потребности ребенка - потребности в эмоциональных связях с окружающими,
или, что одно и то же, потребности в собственной эмоциональной
уверенности. На седьмом месяце жизни у каждого развивающегося ребенка
неожиданно появляется на первый взгляд взгляд странная черта в
поведении. Он вдруг, с сего привязывается к одному из своих взрослых
выказывая ему явное предпочтение. Ребенок просто капризничает если лицо
исчезает из поля зрения, капризничает оно проходит мимо и не обращает на
него внимания, плачет, если оно не реагирует на его попытки установить
контакт. Как правило, объектом такой эмоциональной привязанности ребенка
становится мать, но гарантированное право матери на подобную привилегию
природа не дает. Эмоциональная привязанность может возникнуть к каждому,
кто ведет себя но отношению к ребенку по-матерински: к бабушке, тете,
отцу, соседке, воспитательнице в яслях и т. д. Спору нет, такая связь
легче устанавливается там, где мать действительно преобладает в
окружении ребенка, чем там, где ребенку приходится выбирать из целого
ряда лиц, когда он вынужден переходить от одного к другому, ни у кого
подолгу не задерживаясь.
Примерно через месяц, то есть на восьмом месяце жизни, ребенок начинает
понимать собственную принадлежность к "своим" и ищет у них защиты от
любой опасности. И напротив, присутствие "чужих" снижает в ребенке
чувство безопасности.
" Видимо, в этот период ребенок впервые переживает чувство зависимости,
которое, как бы парадоксально это ни звучало, является необходимым
условием для здоровой самостоятельности и независимости человека в
будущем. На многих опытах с детенышами зверей и в результате наблюдений
за детьми удалось доказать, что эта эмоциональная зависимость создает
ребенку некий "тыл", или "причал уверенности", от которого он затем
пускается в полное приключений плавание к познанию мира. В это же время
начинает формироваться понятие "мой дом", что позже будет играть важную
роль в жизни ребенка.
Американский психолог Г. Ф. Харлоу в течение ряда лет проводил опыты с
обезьянами. Некоторые детеныши в его лаборатории воспитывались без
матери, другим вместо настоящей матери подкладывали манекен (на
проволочный каркас натягивалась шкура, за которую детеныш мог держаться;
в шкуре были проделаны отверстия для сосков, через которые обезьянка
получала пищу; голова этого манекена весьма отдаленно походила на голову
живой обезьяны). Как только молодняк подрастал, ставился опыт с целью
выяснить, как поведут себя обезьянки в сложной, или, как говорят
психологи, экстремальной} для них ситуации.
клетку впускалось нечто ужасное - механический медведь, оглушительно
бьющий в барабан. Реакция малышей на это гремящее "чудовище" оказалась
совершенно различной. Те, кто воспитывался без мамы, в ужасе забивались
в угол и замирали там в беззащитном отчаянии. Те, кто воспитывался с
искусственными мамами, тоже пугались, бежали к своей "маме" и
прижимались к ней. Через некоторое время они, однако, в отличие от
обезьянок-сирот успокаивались, начинали наблюдать за пугающим предметом,
потом подходили к нему, трогали его и, наконец, начинали разбирать
игрушку. Иными словами, чувствуя за спиной даже искусственную мать, они
находили в себе силы преодолеть страх, на смену которому приходило
естественное желание познать новое и неизвестное. Позже, когда обезьянка
переросла искусственную маму, опыт повторили, но на этот раз манекен
упаковали в полиэтиленовую пленку. Результат оказался прежний. Обезьяна,
выросшая в изоляции, панически забивалась в угол. Обезьяна, постоянно
находившаяся рядом с искусственной мамой, взяла в охапку манекен и
понесла с собой свою "уверенность", чтобы под ее защитой изучить бьющего
в барабан медведя.
Пример этот вызовет в памяти многих знакомые сцены из семейной жизни,
когда ребенок прячется за юбку матери, но при этом одним глазком
внимательно следит за всем, что вокруг него происходит. А уж если он
держится за папу, то способен подать руку не только Деду Морозу, но и
самому черту с цепью, наряженному в лохматую шубу!
Что показали дальнейшие наблюдения профессора Г. Ф. Харлоу за своими
подопечными? У обезьян, выросших в полной изоляции, обнаружились тяжелые
психические расстройства. Особенно дико вели себя самки по отношению к
своим детенышам. Они нисколько не интересовались ими, грубо отталкивали
их и били, причем тем яростней, чем отчаяннее пытались малыши найти у
них защиту. Поведение самок производило настолько жуткое впечатление,
что, как писал Г. Ф. Харлоу, "даже опытные сотрудники лаборатории не
могли смотреть на это без чувства потрясения". Познакомившись с этими
опытами, мы вправе констатировать, что несложное изменение внешней среды
(полная или частичная изоляция) работало в подопытных животных
необратимые психические отклонения от нормы.
В чехословацком курортном местечке Лугачовице главврач приюта для
младенцев М. Дамборска провела не менее интересные наблюдения за детьми
в возрасте до года, воспитывавшимися как в нормальных семейных условиях,
так и в условиях приюта. И здесь детям была показана "страшная" игрушка
- большой свирепый медведь. Ребенок, воспитывавшийся в семье и (.иДевший
на коленях у матери, растерялся лишь на мгновенье, хотя находился в
незнакомой обстановке врачебного кабинета, а потом стал рассматривать
игрушку и играть с ней. Ребенок того же возраста из приюта, который тоже
сидел на коленях у медсестры и вдобавок хорошо знакомый с обстановкой
кабинета, где проводился эксперимент, впал в панику, и его долго еще не
удавалось успокоить, даже когда игрушку спрятали. Такая уверенность в
себе одних и неуверенность других, естественно, не может не отразиться
на всем последующем поведении детей, их отношении к людям, вещам, мыслям
и проч.
У детей, которые долго жили в среде, бедной на эмоциональные проявления,
мы часто наблюдаем серьезные срывы в поведении не только в детстве, но и
когда они становятся взрослыми. Они с трудом привязываются к людям, как
правило, оказываются неспособны стать кому-то опорой, как, впрочем, и
сами мало нуждаются в поддержке других. Вполне вероятно, что такому
молодому человеку может повезти и он со временем встретит партнера, для
которого, как и для него, не важен эмоциональный отклик. Но в какой
обстановке будут расти их дети? И не станем ли мы потом говорить об этих
детях, что отклонения в их характере и особенности в поведении - явления
"врожденные"? Полагаем, правильней будет утверждать, что в данном случае
мы столкнулись с аномалией, когда из поколения в поколение передается
эмоциональная бедность, основанная на неблагоприятной атмосфере в семье
и нездоровых условиях развития ребенка.
Таким образом, как видим, современная наука открыла миру старую истину:
ребенку нужна любовь. Это, конечно, не означает, что ребенка нужно
баловать и потакать каждому его капризу. Осознанная любовь предполагает,
что в своем первом общении с близкими ему людьми ребенок обретает
чувство уверенности в том, что он кому-то принадлежит, что в лице матери
и других близких он имеет людей, которые никогда его не покинут, что он
может на них положиться. Плохо, когда материнская любовь безоглядна и,
что называется, не знает никаких тормозов. Но точно так же плохо, когда
мать становится жертвой собственной любви. Гармоничная любовь матери к
ребенку должна быть требовательной, последовательной, даже строгой. Не
стоит множить число людей, которые жертвовали своими силами и здоровьем
в блаженном заблуждении, что их дети будут жить лучше. Очень может быть,
что дети, которым мать отдает всю себя без остатка, действительно живут
лучше в том смысле, что не знают ни в чем отказа. Но вот вопрос: стали
л,и они более счастливыми, чем их добровольно обрекшая себя на лишения
мать? То есть, хотим мы спросить, выросли ли из них сильные, гармонично
развитые личности, полезные для общества? По нашему мнению, куда как
полезнее для ребенка, если их матери и отцы создадут в семье такие
условия, при которых будут чувствовать себя счастливыми вместе со своими
детьми и в своих детях. Забывшие о себе, униженные, приносящие себя в
жертву родители никогда не смогут создать своему ребенку среду, в
которой здоровые эмоциональные связи найдут свое полное и всестороннее
выражение.
Нам часто приходится выслушивать жалобы родителей на то, что у них
остается слишком мало времени на детей, что забота о материальном
достатке заставляет их все свое время и силы отдавать работе. Хотя в
подобных жалобах и содержится доля истины, но это не вся правда. Успех
воспитания зависит не от того, сколько времени проводит мать с ребенком,
а главным образом от того, как она к нему относится. Иными словами, для
ребенка важнее, какие эмоции он получает от матери, а не в чем и в какой
коляске его вывезут на прогулку.
